Первый магнитоальбом William Lee датирован 1995 годом. Тогда иркутский блюзмен не был еще известен широкому кругу российской публики. В те же годы модный музыкальный критик и журналист Артемий Троицкий писал, что «когда мы слышим на записях группы The Rezidents и популярного в нашей стране Тома Уэйтса бурные аплодисменты, это всего лишь означает, что в зале сидит десятка два близких друзей».Настоящая альтернативная музыка – явление камерное. На одном из первых иркутских концертов Уильяма Ли в Театре Пилигримов (тогда он располагался в подвале под зданием старого ТЮЗа на углу улиц Ленина и Карла Маркса) присутствовало не более четырех десятков меломанов, а в качестве разогрева работала давно исчезнувшая рок-группа из Ангарска «333-я артиллерийская батарея».Прошло полтора десятка лет. Уильям Ли записал двенадцать альбомов, выпустил один концертник, пять видеоклипов и остался там же – на самом дне альтернативы Восточной Сибири. Его блюзы слушали в Лондоне на знаменитой студии звукозаписи Abbey Road, где в свое время записывались легендарный Битлз, он достаточно успешно играл в Нью-Йорке, фестивалил в Австралии, работал в клубах Москвы и Санкт-Петербурга.Настоящий блюз по-прежнему живет на старых хлопковых фермах где-нибудь в южных штатах далекой Америки, великие блюзмены становятся известны после смерти, а то, что выдается за блюзовый стандарт – это эстрадный шлягер на заданную тему. Видимо, по этой причине один из культовых российских блюзменов – Юрий Наумов – проживает в США, а основоположник российского алкоголического блюза – Петр Мамонов – предпочитает сниматься в кино и выступать с моноспектаклями. Уильяма Ли еще сравнивают с Петром Мамоновым, реже с Юрием Наумовым, еще реже с Чарли Паттоном и Фредом Макдауэлом (потому что двух последних у нас в стране знают единицы).Он меняет акустику на электрогитару, из банок от датского печения мастерит удивительные жестяные гитары, пишет свои психоделические блюзы для редкого, корневого инструмента One string (он единственный в России владеет техникой исполнения на одной струне), Уильяма по-прежнему можно застать на его хлопковой ферме – в обычной иркутской квартире – и он не будет ломаться, чтобы начать петь.«Я буду играть до тех пор, пока в моей голове не лопнет струна», — этот саунд узнаваем с первой ноты, так играли пятьдесят, сто лет назад, наверно, не здесь, не в Сибири, но в огромном, пустом мире, где течет большая река, вьется сельская дорога и на перекрестке можно встретить черта по имени Уильям Ли.